Кто-то может назвать "Шоколадного Пушкина" концертом Петра Мамонова, и он не ошибется, - Мамонов действительно будет петь песни и играть на гитаре. Если театральные люди придут к заключению, что побывали на моно-спектакле Петра Мамонова, они тоже окажутся правы, потому что как только открывается занавес, мы видим дрожащего человека в абсолютно пустом пространстве, и первые две три минуты ничего не происходит, какой-то внутренний голос уверено тебе нашептывает про то, что это театр, театр, ну конечно же театр, только такого ты еще никогда не видел. И, безусловно, окажусь прав и я, если скажу, что побывал на представлении одного из лучших клоунов, ничуть не хуже тех, кого привозил Полунин на недавнюю Олимпиаду.

Клоунада Мамонова чем-то напоминает американских комиков, которые развлекали людей, пришедших в кафе перекусить, огромными монологами о своих несчастьях и непоправимых бедах. У Мамонова, либо у его персонажа (а разобраться в этом почти невозможно) - беда. У него "ста-а-аа-ааа-рость и уста-аа-ааа-лость" и можно подумать, что в этом бесконечном звуковом пространстве, сотканном из стонов и зловещих голосов, он подводит итог своей жизни. В чем-то радостный: можно скрипучим своим голосом петь оперную арию, хрипя, фальшивя, кривляясь, напрочь при этом заглушая голос оперного певца, поющего ту же самую арию на параллельно идущей фонограмме, и срывать аплодисменты, не меньшие, чем те, что, может быть, доставались этому певцу в Ла Скала.
Юмора в этом спектакле хватает. Что касается грусти, то ее не передашь по интернету (кстати, про это в спектакле тоже кое-что есть) – будете грустить сами, если удастся купить билет.

Театр Станиславского "Шоколадный Пушкин", 7 ноября.