Российский национальный оркестр умеет не только радоваться жизни, но и прилюдно горевать. Из необъятного наследия музыкального романтизма дирижер Дмитрий Лисс выбрал довольно невеселые опусы. Вот, скажем - вступление и смерть Изольды из оперы "Тристан и Изольда" Рихарда Вагнера. Они окаймляют всю огромную, заунывно-страстную драму из эпохи средневековья. Вагнер, начитавшись пессимистической философии Шопенгауэра, решил в своей музыке примирить экстаз любви и агонию, заставить заговорить их одним языком. Изольда, глядя на бездыханное тело Тристана, уходит в мир теней под масштабные симфонические кульминации. Море страстей столь необъятно, что буквально поглощает вокальный голос - поэтому данная пиеса часто исполняется и без Изольды.
В творчестве Рихарда Штрауса (не путать с авторами вальсов и полек) любовь и смерть тоже находятся на опасном расстоянии. В симфонической поэме "Дон-Жуан", представленной в программе РНО, герой-развратник пресыщается любовью и без оглядки, хоть и с грустью, уходит туда, откуда не возвращаются. Стихотворение немецкого романтика Николауса Ленау, являющееся основой симфонической поэмы, заканчивается в ностальгическом ключе: "Прекрасен был мой жизненный путь. Но вихрь пронесся и наступила тишина. Теперь мои желания и надежды – смерть".
Третий автор, представленный в программе концерта - Ференц Лист - относился к смерти более легкомысленно. В частности, сочинил абсолютно цирковую виртуозную (и, чего греха таить, довольно бездарную) пьесу для фортепиано с оркестром "Пляска смерти". В ее основе - средневековая церковная мелодия Dies irae, для многих композиторов являвшаяся символом Страшного суда и грядущей катастрофы. Чтобы окончательно не пугать аудиторию, в букет смертельных опусов добавили и безмятежный Второй фортепианный концерт Листа, сольную партию в котором исполнит Михаил Плетнев. Да, придется ему потягаться с сумрачным настроем публики.

Большой зал консерватории, 12 октября.